В мае 2016 года не стало жительницы блокадного Ленинграда, ветерана образования, известного и уважаемого в Усть-Куте человека – Нины Сергеевны Барановой. Её жизнь оборвалась на 81 году жизни вскоре после 71 годовщины Великой Победы, главного и самого любимого её праздника…
Первые дни войны
Нина Сергеевна родилась в Ленинграде, и блокаду встретила совсем маленькой девочкой, но ужас того времени запомнился ей на всю жизнь. И даже спустя 70 лет после Победы, вспоминая своё страшное, голодное блокадное детство она не могла сдержать слёз.
В июне 1941 года маленькой Нине было шесть лет. Когда объявили о начале войны, она вместе с родителями была на даче. Тут же выехали в город. Нинина мама была замужем во второй раз, и в семье подрастал младший сын Юрочка, которому едва исполнилось два года. Нина Сергеевна отчётливо помнила начавшуюся в Ленинграде суматоху. Дефицита продуктов и хозтоваров до войны никогда не было, люди не были приучены делать запасы, и в первые дни войны ленинградцы кинулись в магазины, буквально сметали с полок сахар, крупы, муку. В городе воцарилась напряженная обстановка: люди не знали, что им ждать. Мужчин стали призывать в армию и отправлять на фронт, и уже к началу блокады, в сентябре 1941 года, большую часть населения города составляли женщины, дети и старики. Нинин отчим работал на железной дороге, был ценным специалистом, поэтому от службы на полях сражений был освобождён.
Мешочек с документами
Нина Сергеевна хорошо помнила свою первую блокадную зиму. Газ, свет и воду отключили почти сразу, котельные стояли, дома не отапливались. Холод пробирал до костей. Отчим соорудил печурку и всю зиму семья ютилась возле нее. Сначала искали дрова на улицах, но скоро они закончились и стали жечь мебель, книги… За водой ходили на Неву.
В память на всю жизнь врезался звук сирены, предупреждающей о воздушной тревоге, все наспех собирались, надевали на себя всё, что только можно было, и спускались подвал, который служил бомбоубежищем. Нина Сергеевна вспоминала, что в тот момент в городе начиналась полная неразбериха, и, чтобы не потерять дочку, мама стала вешать Нине на шею мешочек с документами. В подвале места было немного, стояли лавки, на которых люди порой часами сидели и ждали, когда объявят конец воздушной тревоги. Однажды Нина с родными вышли из подвала, а одного лестничного пролёта в их парадной нет: взорвало попавшим в него фугасным снарядом. Как пробрались тогда в квартиру, Нина Сергеевна не помнила, но после того случая её бабушка в бомбоубежище спускаться перестала, говорила, что если суждено умереть, то смерть найдёт везде.
Заминированный город
Нинина мама каждый день ходила рыть окопы, заставляли всё трудоспособное население города. Работа тяжёлая, окопы широкие, противотанковые – выдерживали не все. А за тем, чтобы никто не сбежал, следили солдаты, ходили вдоль окопов с винтовками. За эту работу маме дополнительно давали хлебные карточки.
Спустя годы после Победы Нина Сергеевна узнала, что Ленинград был заминирован советскими солдатами! Все фабрики, заводы, предприятия в любой момент могли взорваться и стереть с лица земли весь город. Люди изначально были заложниками, обречёнными в случае чего на смерть…
Суп из лебеды
Первую зиму кое-как пережили, весной стали ходить на кладбище, собирали лебеду, крапиву – варили похлёбку. Норму хлеба все время урезали, на день давали маленький кусочек, да и хлебом-то его назвать было сложно. Жёсткий, безвкусный, но и его растягивали на целый день. Дети, есть дети, трудности понимают по своему, не так как взрослые. Нина и соседские ребятишки и гулять во двор бегали, и в игрушки играли. Мама сшила Нине тряпичную куколку и девочка не расставалась с ней ни на минуту. Вспоминала, как играла на улице, а из окна мама звала ее на обед. Нина бежала домой, чтобы похлебать какой-нибудь разведённой кашки или похлёбки из лебеды, а за маленьким столиком уже сидел братишка, стучал ложкой по тарелочке и звал «Ниня, Ниня, ням-ням!»… Юрочка от голода страдал больше всего. Круглощёкий крепыш до войны, он таял на глазах. Постоянно просил у мамы кушать, а двухлетнему ребёнку не объяснишь, что война, блокада и кушать нечего…
Другие ценности
Самым тяжелым был сорок второй год. Люди уже истощённые, изголодавшие. «Как выживали? Откуда брали силы?» - этими вопросами Нина Сергеевна задавалась спустя десятилетия после снятия блокады. Вспоминала, как её мама ходила на барахолку, меняла вещи из дома на продукты, керосин и мыло. Тогда многие так выживали. Однажды, у Нининой мамы то ли украли, то ли она потеряла хлебные карточки. Беда была страшная! И мама обменяла на булку хлеба своё золотое кольцо. Люди голодали, а кто-то наживался на чужом горе, обменивая продукты на ценности, которые ленинградцы наживали годами.
Люди умирали сотнями, падали от голода и слабости прямо на улицах. В Ленинграде были оборудованы специальные пункты, куда ленинградцы на тележках, на саночках или просто кусках фанеры свозили тела, а оттуда их увозили на кремацию. В городе очень боялись эфидемии тифа, поэтому всё происходило очень быстро.
В списках не значится
Зимой 1942 года от истощения умер отчим. Как специалисту, работающему на режимном объекте ему выдавали рабочий паёк, но большую его часть он отдавал детям. Навсегда в память Нины Сергеевны врезалось воспоминание, как мама зашивала его тело в простыню: гробов тогда не из чего было делать. Следом от голода заболел и Юрочка, и кто-то посоветовал Нининой маме отвезти его в больницу – говорили, что там с питанием получше, да и лекарства есть. Но, видимо, и там воровали. Однажды они пришли навестить мальчика, а его фамилия в списках зачеркнута – не стало Юрочки... Нининой маме ничего не объяснили, тело не отдали и даже не дали попрощаться с сыном.
Прорыв блокады
Зимой 1943 к Ленинграду прорвались сибирские полки, и началось снятие блокады. По открывшейся дороге жизни через Ладожское озеро в город начали завозить продукты, а людей эвакуировать. В первую очередь вывозили женщин и детей. Эвакуировали и Нину с мамой и бабушкой. Они не хотели уезжать из дома, но понимали, что ещё одну зиму в осаждённом городе они не переживут. Из вещей с собой практически ничего не взяли, только документы и самое необходимое. Ехали на полуторках, прямо в кузове, и Нина Сергеевна запомнила на всю жизнь, как прямо у них на глазах под лёд ушла машина с людьми. Кто успел - выпрыгнули, остальные утонули. Женщины и дети в других машинах, кто это видел, кричали, плакали, но сделать ничего уже было нельзя… Колонна остановилась и дальше пошла в объезд полыньи.
Потом всех эвакуированных разместили в товарном поезде и повезли на Алтай, в Барнаул. А оттуда отправили в село Калманка на реке Черыш, где расселили по домам местных жителей. Нина, её мама и бабушка попали к одной женщине. У нее была корова, и каждый раз после дойки она давала Нине попить парного молочка. Любовь к этому напитку она сохранила на всю жизнь, как и благодарность к той женщине, что приютила их семью, и ко всем жителям села за то, что поддержали ленинградцев.
Алтай
Бабушка Нины Сергеевны очень хорошо шила, и местные жители, узнав об этом, нашли ей швейную машинку и стали приходить с просьбами сшить что-то или перешить. Она не отказывала никому, и за работу её благодарили, кто чем мог: кто-то яиц принесёт, кто-то мяса, кто-то рыбы. Голод был позади.
Нина быстро подружилась с местной ребятнёй, летом бегали на речку, а Черыш – река глубокая, широкая, теченье сильное. Нина Сергеевна спустя годы удивлялась, как в детстве не боялась и переплывала её на спор с мальчишками.
В Калманке она пошла в школу, в которой проучилась два года, а в 1945 они вернулись в Ленинград. Вернуться тоже было не так-то просто. Нинин дядя, брат её мамы в то время служил в Кремле, и он сделал вызов в Ленинград своей матери – бабушке Нины Сергеевны. Благодаря этому вернулась вся семья. Их квартиру на тот момент уже заняли чужие люди, чьё жильё разбомбили, и первое время семья Нины Сергеевны жила в квартире её дяди.
Дорога домой
После войны было тяжело. Город стоял в руинах, предприятия не работали. Но общими усилиями жителей Ленинград возвращался к прежней жизни. В городе на Неве Нина окончила школу, потом поступила в техникум физической культуры, а после его окончания по распределению снова уехала в Алтайский край, на этот раз в город Славгород, работать учителем физкультуры в сельскохозяйственный техникум. После отработки положенного срока снова вернулась в Ленинград и поступила на работу методистом производственной гимнастики на парфюмерную фабрику «Северное сияние».
Ленинград - Тикси - Усть-Кут
Однажды Нина с подругой поехали в отпуск в Анапу, где познакомилась с семьёй капитана дальнего плавания из Тикси. Они очень подружились, и глава семейства предложил ей приехать к ним, чтобы работать в школе. Нина, не задумываясь, согласилась. Приехала туда вскоре после отпуска, а там уже ждала работа и комната в общежитии. С семьёй капитана они продолжали общаться, и уже считали друг друга родными людьми. Они и познакомили её с будущим мужем, а тогда молодым капитаном Михаилом Барановым. Через год они поженились, ещё через год родилась дочка Марина, а следом и сын Виктор. Затем – переводом уехали на родину мужа в Усть-Кут. Здесь Нина Сергеевна работала учителем физкультуры сначала в первой школе, потом во второй, а потом получилось устроиться в 98-ю школу (сегодня школу №9), поближе к дому, где она и работала до самой пенсии.
Память жива
Нины Сергеевны Барановой не стало 17 мая 2016 года. До самого своего последнего дня она жила активной жизнью. Занималась патриотическим воспитанием школьников, работала на даче, много путешествовала, помогала соседке Насте управляться с детьми. Говорят, что люди живы до тех пор, пока жива память о них. Нину Сергеевну помнят и любят многие: родные, друзья, коллеги и сотни учеников, а значит она всё ещё с нами.
Автор: Екатерина Родионова
Фото: из архива Н.С. Барановой
